28.1

Любые переговоры оправданы

Так считает израильский специалист

Московский комсомолец, Дейч Марк, 26.10.2002

Обозреватель "МК" Марк Дейч связался по телефону с Яковом Кедми — в недавнем прошлом руководителем одной из спецслужб Израиля. Якову Кедми уже приходилось участвовать в совместных с Россией антитеррористических операциях, в частности — во время угона российского самолета из Минеральных Вод в Израиль. Сейчас Кедми следит за развитием ситуации в Москве по телевидению.

— Как в Израиле оценивают столь масштабный захват заложников в столице России?

— В Израиле — полная солидарность с заложниками. Все это очень напоминает то, с чем мы в Израиле сталкиваемся постоянно. Правда, между террористами, которые действуют на территории Израиля, и террористами, которые совершают акции на территории России, есть существенная разница. В России террор связан с откровенной бандитской деятельностью. У нас террор — сугубо политическое явление. В Израиле не берут заложников с целью выкупа, не торгуют людьми. У вас же сегодняшние террористы завтра занимаются рэкетом и вымогательством. Наши террористы рэкетом не занимаются.

— Как вы сами оцениваете ситуацию и что, на ваш взгляд, должны предпринять российские спецслужбы?

— Ситуация, в общем, обычная. Единственное, что отличает ее от подобных, — это количество заложников. Мне кажется, что происходящее в Москве — результат того, что в России большое количество людей свободно владеют оружием. Это различные вооруженные группы под названием охранных коммерческих структур. Разница между ними и теми, от кого они должны защищать, не всегда понятна. Этим объясняется та легкость, с которой террористы захватили в Москве такое большое количество заложников.

Главное, что должны делать, на мой взгляд, российские спецслужбы — пытаться сохранить как можно больше человеческих жизней. Применение силы возможно и необходимо, но только в случае явной угрозы жизни заложников. До появления этой угрозы или до того момента, когда террористы начнут убивать заложников, решение о штурме или о применении силы вряд ли будет принято.

— Нет ли здесь противоречия? Американская концепция гласит, что с террористами нельзя вступать ни в какие переговоры. Как спасти жизни заложников и в то же время не вступать с ними в переговоры?

— Это ошибочное мнение. Я не знаю ни одного случая, когда спецслужбы не вступали бы в переговоры с террористами, если заложникам грозит смерть. Любые переговоры оправданны, если речь идет о жизни невинных людей. Другой вопрос — поддаваться ли давлению террористов. Но отказа от переговоров не было еще никогда.

— Требование террористов — вывод всех российских войск из Чечни. Даже если российское руководство пойдет на их требование, такой вывод — дело не одного дня. Будут ли террористы ждать?

— В действительности требования террористов неочевидны. Мы даже не знаем, чем и как они вооружены. Ну, автоматы — это понятно. Они якобы закладывают в стены здания какую-то взрывчатку. Действительно ли это взрывчатка или только имитация — не ясно. На них надеты пояса террористов-самоубийц. Действительно ли в них взрывчатка или это тоже только имитация? Истинные цели террористов пока неясны. Здесь возможны различные варианты: от демонстрации силы, чтобы, продемонстрировав ее, сдаться властям, до самого страшного финала. Спецслужбы должны быть готовы к любому развитию событий — как к более оптимистическому, так и к трагическому.

— Премьер-министр Ариэль Шарон заявил, что Израиль готов оказать любую помощь России в сложившейся ситуации. Если, конечно, эта помощь будет востребована. Израиль уже не в первый раз предлагает помощь России в аналогичных ситуациях. Однако, насколько мне известно, раньше эта помощь руководством России отвергалась. Не ждет ли предложение господина Шарона та же участь?

— На вашем месте я бы не был столь категоричен, утверждая, что ранее эта помощь отвергалась. К сожалению, я не могу более подробно об этом говорить.

Я не думаю, что у израильских спецслужб, которые вообще-то имеют значительный опыт в антитеррористических операциях, в данной ситуации, сложившейся в Москве, есть преимущества перед их российскими коллегами. Мы можем помочь лишь в трех направлениях: опытом, технологией и информацией, связанной с непосредственными исполнителями этого теракта. Ведь среди чеченских террористов есть немало представителей нашего ближневосточного региона. Кроме того, у нас есть достаточный опыт по таким весьма специфическим вопросам: как входить в захваченное здание, как брать террористов, как их ликвидировать и освобождать заложников. Впрочем, приемы здесь мало чем отличаются. Полагаю, что у моих российских коллег уже достаточно накопилось опыта в этих вопросах. При этом я не думаю, что российские спецслужбы нуждаются в присутствии и тем более в непосредственном участии израильтян в этой операции.

— Террористы угрожают, что в случае если кого-то из них убьют, они расстреляют десятерых заложников. Что делать в этом случае?

— Если они угрожают этим в ответ на попытки ликвидировать одного из них, то это лишь подтверждает тезис: пока ситуация не стала безвыходной, силу применять нельзя. Они ведь не грозятся убивать заложников, если их требования не будут выполнены. Пока не прольется кровь заложников, применение силы не только бессмысленно — оно противоречит всем правилам противодействия террористам.

— Насколько вписывается, на ваш взгляд, эта акция в события, которые происходят в последнее время во всем мире?

— К сожалению, вписывается. Сбываются пророчества о том, что XXI век будет веком террора. Это всеобщая беда, особенно мусульманский террор, особенно тот террор, который сращивается с уголовными преступлениями. Сегодня это проблема не только России, не только США и Израиля, это общая проблема. Решение этой проблемы, с одной стороны, в принятии превентивных мер, а с другой стороны — полное подавление террора, включая физическое уничтожение всех террористов.

— Что вы имеете в виду под превентивными мерами?

— Лишение террористов возможности для создания баз, где они проходят обучение и подготовку. Это то, что существует сейчас в Панкисском ущелье, в районах, пограничных с Израилем, например, в Ливане, то, что до недавнего времени существовало в Афганистане. Кроме того, необходимо, чтобы только государственные структуры имели право находиться на территории страны с оружием. В рамках цивилизованного государства недопустимо, чтобы существовали какие-то еще, кроме государственных, силовые структуры, имеющие возможность применять оружие.

— Но ведь в некоторых странах — в США, например, — свободная продажа оружия…

— Рано или поздно американцам придется сделать выбор: или свободная продажа оружия, или свободное распространение террора — политического, религиозного и бандитского. Кроме того, в современном мире речь идет не только об оружии в общепринятом понимании. Речь еще идет о всех тех холерах, которые можно набрать в пробирки.

— Вернемся в Москву. Исходя из того, что вы знаете о ситуации, — возможен ли, на ваш взгляд, мирный исход? Или же как специалист вы предполагаете кровавый вариант?

— На данный момент ситуация такова, что, мне кажется, можно обойтись без кровопролития. Пока все данные говорят о том, что это все-таки больше политический акт, осуществляемый с помощью террора, и к кровопролитию он не приведет. Но когда мы имеем дело с такими неуравновешенными людьми, лишенными каких бы то ни было моральных устоев, все может измениться в любую секунду.