28.6

Ад на колесах"

 

 

Корреспондент "МК" вместе с врачами спасал заложников

«Московский комсомолец», Кафанов Дмитрий, 28.10.2002

Как только поступила информация о том, что террористы обезврежены, иду к автобусам, что стоят наготове: "Мужики! Возьмите с собой!" Один из водителей мнется, но все же соглашается…

Истерично размахивающий руками гаишник за оцеплением пропускает нас к ДК. Возле фасада здания десятки машин "скорой" с включенными маяками. А из самого здания начинают выносить трупы заложников и выводить живых. Безвольно болтающиеся руки и ноги, полуголые тела…

Нервозная и без того обстановка взвинчивается с каждой секундой.

— А ты чего встал?! — кричит нашему водителю милиционер. — Давай под загрузку!

В салон заскакивает женщина в форме "скорой помощи" и кричит мне: "Помогай!" Вместе со всеми начинаю затаскивать в автобус заложников. Первая — девушка с длинными волосами и отрешенным взглядом.

— Зовут-то тебя как?

Моргает, ничего не понимает. Хлещу ее по щекам: дыши, глубоко дыши! Девушка кивает, и я укладываю ее на задние сиденья. Следующие — без сознания. Не знаю отчего, но на женщинах практически отсутствует верхняя одежда.

Оля, фельдшер "скорой", вместе с которой мы орудуем в автобусе, все время поторапливает эмчээсников и милиционеров: "Скорее, скорее — не довезем".

Поехали. Автобус начинает пробиваться сквозь заторы спецтехники. Но нам с Олей некогда смотреть по сторонам.

— Стоп! Этот уже холодный, на него не отвлекайся… Ты кто, репортер? — внезапно догадывается она.

Но выяснять отношения некогда. Мы буквально мечемся среди лежащих на полу в бессознательном состоянии людей, бросаемся от одного к другому, делаем непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Двое мужчин на передней площадке совсем плохи. Бьемся с ними минут пять. Опять отчаянно молочу одного из них по лицу со всей силы: "Дыши, гад! Ну дыши же, миленький!"

Задышал и даже моргнул. Пока возились с ним, умер мужчина на задней площадке.

Наш водитель Василий вначале еще останавливался на светофорах.

— Да пошли они… — кричу я ему. — Сигналь беспрерывно и проезжай!

Так он и делает.

Мимоходом пересчитываю людей в автобусе: 22. Помочь всем мы физически не успеваем. Оля чуть не плачет: "Сумка с лекарствами осталась в "скорой". У нас только аптечка водителя". Худенькая девушка лет 20 сползает с переднего сиденья. Мы за ней не уследили…

Салон наполнен запахом экскрементов. Видно, так действует на кишечник газ, который применили спецслужбы. Подлетаю, наступая то и дело на разбросанные тела, к той девушке, что занесли к нам самой первой.

— Так зовут-то тебя как?

— Юля.

— Сколько лет?

— 14.

Беру у нее номер телефона родителей и обещаю позвонить.

Рядом болтает из стороны в сторону головой 16-летний Аркадий. Около него хрипит и давится слюной еще один молодой человек. Хватаю руку Аркаши и велю держать за волосы соседа. Вообще из 22 человек только четверо как-то реагируют на происходящее. Остальные отравлены и контужены. Но следов огнестрельных ранений нет ни у кого…

Вылетаем на Ленинский. Наш путь — до 1-й Градской больницы. Гаишники, когда мы с ревом проносимся мимо, разбегаются с дороги.

Ворота больницы перегораживает шлагбаум. В окно ругаем охрану: "Уснули, что ли? Открывай! "

У приемного отделения руки в брюки скучают менты. Тут уже Оля не выдерживает.

— Какого… вы тут встали?! А ну таскать!

Милиционеры вместо этого убегают за врачами. Сразу из приемного отделения высыпает человек 6-7. У меня от напряжения уже дрожат руки. Мы таскаем. Помогают частные охранники.

И вот — самое страшное. В салоне остаются только трупы — троих заложников…

После некоторого препирательства больница соглашается взять и их.

Едем обратно. Курим. Оля устало говорит в пустоту: "Сволочи, какие они сволочи… Но, слушай, остальных-то мы довезли? Ведь справились, а?"

Сообщаю имена тех людей, кто выложился до точки и довез живыми 19 из 22 человек. Это Оля Белякова с 13-й подстанции "Скорой помощи" и Василий Тегза из 9-го автобусного парка.

То, что заложники были отравлены газом, косвенно подтверждает и такой факт: пострадавшая Юля Костерова, которая оставила мне телефон родителей, перепутала даже свой возраст. Когда я позвонил ей домой, мать сказала, что Юле не 14 лет, а 22. К тому же все заложники в пути почти ничего не слышали. Возможно, их также оглушили шумовыми гранатами.